РОССИЙСКИЙ КРИЗИС


содержание

ТЕЛЕИНТЕРВЬЮ

Ведущий - П. Горелов. 16 июля 1992 г. (отрывок)

- Сейчас есть течение людей, которых можно было бы назвать государственниками. Как Вы его оцениваете? Ну, хотя бы то, что, если монархия остается идеалом, сейчас могло бы многих устроить - идея государственности.

- Я думаю. что сейчас мы живем в состоянии катастрофы, когда страна находится на грани гибели, безвозвратной гибели. И идея государственности имеет сейчас совсем другой смысл, чем в другие, более благоприятные периоды. Это просто идея спасения, на которой могут объединиться люди любых взглядов: демократы, монархисты или коммунисты. Все те, кто любят эту страну и считают, что в их иерархии ценностей существование ее стоит выше других ценностей - политических или идеологических. В этом смысле я думаю, государственниками является большинство народа, более или менее осознанно. Только люди часто неправильно друг друга понимают, говорят на разных языках - хотя в принципе одно и тоже.

- Игорь Ростиславович! Мне, честно говоря, как-то удивительно слышать как Вы говорите сейчас о едином союзе, даже с коммунистами. Вы ведь известны всему миру как автор работ совершенно непримиримых. Вот Антонов, недавно, я читал, говорит, что он совершенно не согласен с Вашей формулой, что социализм - стремление к смерти и т.д. И вдруг Вы как бы в одних рядах с "красными" - так, условно говоря, используя уже сложившиеся штампы. Как Вы это объясните мне и нашим телезрителям?

- Вы знаете, это вопрос очень важный для всей страны, гораздо более глубокий, чем вопрос моей личной позиции. Но мне легче начать именно с личной точки зрения. Я остаюсь на прежней точке зрения: я считаю, что социализм, коммунизм, марксизм-ленинизм - это есть болезненная линия развития общества. Если общество - организм, то это какая-то тяжелейшая болезнь вроде рака или шизофрении. И общество, которое попадает во власть этой болезни, оно обыкновенно претерпевает страшную катастрофу, стоит на грани смерти. Это мы сами испытали и это проверено множество раз. Это научный факт, если угодно. Это было у нас. И почти в то же время, как у нас началась революция, очень похожее происходило в коммунистической Венгрии, хотя и на маленьком промежутке времени. Потом культурная революция в Китае, Куба, Вьетнам - где хотите. Уже после того, как я написал эту книгу, подоспело еще одно подтверждение: три года коммунистической власти красных кхмеров в Камбодже. Эта страна была превращена в бойню - из взрослых мужчин уцелело меньше половины.

И надо сказать, что всегда, во всех вариантах, инструментом являлась партия. Коммунистическое правление никогда не существовало без коммунистической партии. И все эти ужасные для нашей страны явления, конечно, дело рук партии. Начиная с самого начала, когда, во время первой мировой войны народ нес миллионные жертвы, а она работала на поражение своего правительства и, получив на это более 50 миллионов золотом от немецкого генерального штаба, этим обеспечила себе захват власти. Или последнее ее преступление, которое мы все на себе испытали - преступление под кодовым названием "Перестройка". Когда всеобщее стремление народа к обновлению жизни удалось столкнуть в развал, раздробление, разграбление и дай Бог если не гибель страны. Ведь это точно тот же почерк, как в свое время с лозунгом "земля крестьянам"! Это же все решалось партией, на 27-м съезде, 28-м, да еще была партийная конференция и непрерывные пленумы ЦК и варилась эта кухня в кабинетах на Старой площади - ведь там все разрабатывалось.

Хорошо, это одна сторона. Но если высказана только одна сторона - это будет ложь. Есть еще другая сторона, без которой истины не может быть. Другая сторона заключается в том, что партия, в максимуме своем, вместе с кандидатами, составляла чуть ли не 20 миллионов. Так неужели эти 20 миллионов были людьми, которые не любили свой народ, готовы были приносить его в жертву каким-то своим корыстным интересам. Это где-то на верху так было. Не говоря о том, что в партии были такие чистые люди, которые могли бы быть примером для каждого из нас - вроде Шукшина. И ничего они не имели от того, что были членами партии. Да и сейчас, когда люди ходят с красными флагами и портретами Ленина, то среди них многие никогда в партии не состояли. Я получаю такие письма: "в партии я никогда не был, но хожу на митинги Трудовой Москвы...".

Причина, по-моему, вот в чем: все мы, сейчас живущие, воспитаны при коммунистическом режиме и кроме идеологии восприняли от него некоторые термины, обороты, символы, т.е. язык, на котором выражаем свои мысли. И от этого языка труднее отвыкнуть, чем от самой сущности идеологии. И люди этим языком говорят что-то совсем другое. Ну какие они ленинцы (за ничтожным, может быть исключением)? Разве они стоят на точке зрения Ленина, что во время войны великорусский патриотизм заключается в том, чтобы работать на поражение своего правительства? Неужели они за мировую революцию? Или за диктатуру пролетариата? Или за то, чтобы вернуться к тому времени, когда у колхозника не было паспорта и он не мог уехать из своей деревни, а рабочий не мог по своему желанию поменять работу и за опоздание на 20 минут на работу полагался лагерь? Да ничто это им в голову не приходит! Что они хотят сказать? Красный флаг для них - это флаг страны, где они родились и под которым воевали или был убит отец. Этот красный флаг для них означает, что развал страны для них - личная трагедия, чем больше страна раздробится, тем страшнее будущее каждого осколка и каждого отдельного человека. А когда они говорят о "социалистическом идеале", то хотят сказать о минимальной социальной защищенности, о социальной справедливости. И мне кажется, что наша задача сейчас заключается в том, чтобы найти общий язык, на котором мы все могли бы точнее сформулировать, чего же мы хотим от жизни, каковы наши цели? И это, я уверен, окажется сейчас общим и у тех, что называет себя антикоммунистами и у тех, кто ходит под красными флагами и с портретами Ленина. И вот это, я думаю, было бы настоящим окончанием гражданской войны и революции. В общем деле спасения России можно было бы изжить яд гражданской войны, который все еще бродит по нашим жилам.

- Вы знаете, а я вот слышал такое мнение, оно достаточно резкое, именно от молодых политиков. Оно как бы адресовано отчасти Вам, но и типично. Ну что, дескать, Шафаревич, он принадлежит к поколению, как Вы сами выразились, "мы все были воспитаны под коммунистическим влиянием", значит он принадлежит к этому поколению. А за нами будущее, мы не хотим с коммунистами иметь ничего общего, мы молоды и будущее будет за нами. А им ничего и не остается, как сотрудничать с теми, кто считает сейчас себя красными. Они считают, что у коммунистов не было другой лексики. И массы не делают политику. Политику делают те, кто руководит массами. А они воспользуются этим для того, чтобы снова кристаллизовать тот режим, который уже был.

- Я понимаю. Ну, во-первых, эти люди, которые так говорят, они обычно говорят: "я - антикоммунист, я за белую идею". Я не принимаю такую точку зрения. Это ментальность гражданской войны, попытка вернуть ее назад, в наше время. Предположим, они победят. Тогда "красные" будут лелеять мечту о реванше. Пока мы из этого порочного круга не выскочим, страна вечно будет находиться в состоянии духовного конфликта. Мне кажется, что большинство людей, которых называют "красными" на самом деле никакими настоящими коммунистами не являются, хотят чего-то другого. Может быть, есть какие-то махинаторы. Я готов с ними бороться. Если временно они придут к власти, готов сидеть в лагере. Я уже был к этому готов при предшествующем режиме. Но оттолкнуть людей только потому, что кто-то из них воевал под красным флагом и сказать, что я не могу иметь с ними ничего общего - это значит оттолкнуть своего соотечественника только потому, что считаешь, что разобрался в ситуации лучше его. Ну, объясни ему, но обращайся к нему как к единомышленнику (в главном), а не как к последователю сатанинского учения! Ведь у нас отношение к коммунизму изменилось на 180 градусов прямо в 24 часа и людей, чуть ли не пинком под зад, вытолкнули из идеологии, над которой они не очень задумывались. Вы знаете, если бы я оказался в такой ситуации, то сказал бы, что не хочу так по команде перевертываться. Дайте мне подумать, может через год я и изменю взгляды. У меня же это взяло 10 лет, чтобы изменить отношение к Марксу, к Ленину. Я и читал, и передумывал... А сейчас, может быть те люди, которые более независимы, они больше и упираются. Так что же - лучше иметь дело с перевертышами, которым все равно, чтобы ни повторять?

- Игорь Ростиславович, к сожалению время наше подходит к концу, а мне хотелось бы Вам задать еще один вопрос, достаточно острый. Вот Вы, все-таки находитесь сейчас в том лагере, который, условно говоря, называют оппозицией. Позвольте мне высказать маленький политический прогноз и он кажется мне реальным. Мне кажется, что в том раскладе политических сил, который сейчас наличествует, выиграют не те, кто считает себя оппозицией, а те, кто находится у власти, но пожелает взять на вооружение лозунги оппозиции.

- Конечно, у власти стоят люди ловкие и уже сейчас некоторые из выступавших под сверх демократически интернационалистскими лозунгами, сейчас быстро перекрашиваются в патриотов. Происходят поразительные метаморфозы. Но, мне кажется, что Ваш прогноз может и не реализоваться, это не обязательно. Катастрофа идет такими темпами, что народ быстро учится, его теперь не так легко обмануть. Есть масса горячих вопросов: безработица, выкачка товаров из страны за границу, распродажа страны, отношение к Приднестровью и т. д. Нужно предлагать реальное решение, а это показывает действительное отношение к жизни. Тут обмануть не так просто.

содержание   наверх   далее